siticen | Entries tagged with folklore

(Этнографическое обозрение, 1891, № 3, с. 236-237).
Вот уж не думал, что рифма "чайник — начальник" и прибаутка про книгу и фигу такие древние!
Из другого варианта:

1863 года сатана послалъ на сей вѣкъ тирана царствовать на земли. А намъ грѣшнымъ, за грѣхи наши присылаетъ сатана адскую газету. Прибѣжалъ куліеръ изъ ада. Какая будетъ грѣшнымъ награда? Въ безконечные вѣки не будетъ душамъ ихъ отрада. Нынѣшній вѣкъ зритъ всякій человѣкъ: грѣхъ уже скончался, а истина въ человѣцѣхъ охромѣла; любовь съ простотою больна стала; вѣра ушла въ пустыню; честность и вѣрность въ отставку вышла и попра(на) ногами; милосердіе человѣческое отбанкручено; благодѣяніе ходитъ по міру; осталось одно терпѣніе, да и то лопнетъ; ложь нынѣ во всѣхъ человѣцѣхъ присутствуетъ; гордость съ попами и съ діаконами познакомилась; тщеславіе игуменствуетъ; братоненавидѣніе икономствомъ поставлено; сребролюбіе кознохранителемъ. И какъ сатана, провидѣ кончину сихъ дней, приказалъ адъ наполнить разныхъ огней. И послалъ бѣсовъ размѣрять адскую глубину, гдѣбы можно было посадить грѣшныхъ за вину.
<...>
Потомъ бѣсы привели табашниковъ во адъ. Сатана сказалъ имъ (бѣсамъ):
— Вычистить имъ носы.
И тотчасъ бѣсы хватаютъ желѣзные крючки, вытаскиваютъ табашные сморчки. А злыхъ курителей велѣлъ блюсти, чтобы дальше ихъ во огонь свести. А другіе удалились и курить табакъ убоялись, и муки вѣчной свободились.

В конце XIX — начале XX века это выражение означало "городские трущобы или гетто":

Играли и эти оборванцы, и бурлаки, и грузчики, а по воскресеньям шли толпами разные служащие из города и обитатели «Тараканьих выползков», этой бедняцкой окраины города.

(В. А. Гиляровский, "Мои скитания", 1928)

«Тараканьи выползки» (такъ назывался кварталъ, въ которомъ находился домъ Шумилиныхъ) отдѣлялся отъ центральной части города глубокою балкой съ перекинутымъ черезъ нее мостомъ и своими крошечными домиками, разбросанными по отлогому полугорью, спускавшемуся къ рѣкѣ, дѣйствительно напоминалъ выползшихъ изъ-за печи таракановъ.
<...>
«Тараканьи выползки» имѣли самый пустынный видъ. Тамъ не было ни каменныхъ домовъ, ни тротуаровъ, ни приличныхъ магазиновъ, за то было множество длинныхъ предлинныхъ заборовъ, садовъ, огородовъ и еще больше кабаковъ, въ которыхъ пропивалась трудовая копѣйка работавшаго на рѣкѣ народа. Здѣсь квартировалъ весь бѣдный чиновничій людъ, всѣ эти коллежскіе регистраторы и губернскіе секретари, настойчиво протиравшіе своими локтями столы разныхъ присутственныхъ мѣстъ и канцелярій.

(И. А. Салов, "Грезы", 1888)

Впрочем, в фольклоре это выражение могло употребляться и в более конкретном смысле:

Красные девицы, пирожные мастерицы, яичные пагубницы. Старые старушки, сметанные полизушки, кривые шашмурки, косые заплатки, кисельные брюха, жимолостные ноги, идите в подполье ухватом блох из заплат выгонять! Маленькие ребенки, свиные пупки, поросячьи желудки, кисельные выжимки, тараканьи выползки!

(из свадебного приговора)

Жил-был старик да старуха. Пришел бурлак и просится ночевать. Старик пустил:

— Пожалуй, ночуй, только с таким уговором, чтобы всю ночь сказки сказывал.

— Изволь, буду сказывать.

Ну, вот хорошо; полез старик с бурлаком на полати, а старуха сидит на печи — лен прядет. Бурлак и думает про себя: «Дай-ка, разве подшутить над ним!» — и оборотил себя волком, а старика медведем.

— Побежим, — говорит, — отсюда, — и побежали в чистое поле.

Увидал волк старикову кобылу и говорит:

— Давай съедим кобылу!

— Нет, ведь это моя кобыла!

— Ну да ведь голод не тетка!

Съели они кобылу и опять побежали; увидали старуху, старикову-то жену, — волк опять и говорит:

— Давай съедим старуху!

— Ой, да ведь это моя старуха, — отвечает медведь.

— Какая твоя!

Съели и старуху. Так-то медведь с волком лето целое пробегали; настает зима.

— Давай, — говорит волк, — засядем в берлогу; ты полезай дальше, а я наперед сяду. Коли найдут нас охотники, так меня первого застрелят; а ты смотри, как меня убьют, начнут кожу сдирать, — ты выбеги, да через кожу-то переметнись, и обернешься опять человеком.

Вот лежат они в берлоге; набрели на них охотники, сейчас застрелили волка и начали снимать с него кожу. В то самое время медведь как выскочит, да кувырк через волчью шкуру — и полетел старик с полатей вниз головою.

— Ой, ой! — заревел он. — Всю спину отбил!

Старуха кричит:

— Что ты, черна немочь! Почто пал? Кажись, пьян не был.

— Да вот почто, — и начал рассказывать: — Ты ведь ничего не знаешь, а мы с бурлаком зверьем были: он — волком, я — медведем; целое лето да зиму пробегали, и кобылу нашу съели, и тебя, старую, съели!

Старуха принялась хохотать, просто удержу нету: «Ай да бурлак! Славно подшутил!»

Из книги Г. С. Виноградова "Детский народный календарь (Из очерков по детской этнографии)", 1924 г.:

Пьют березовку, выдалбивая топорами на стволе березы "лунки". Если береза сочная и березовка скоро накапливается в лунке, хлебают ее чайными ложками; если притекает медленно, то сосут через соломинку. Набирают ее в котелки или чашки, принесенные из дому, и относят родным. Украдкой озорные мальчуганы "портят" у товарищей лунки, помочившись в них.

***
Среди мальчуганов распространено мнение, будто в разгар лета воробьи бывают самые жирные; многие убивают их и добывают жир, которым мажут себе penis'ы: "лучше расти будут".

***
Подают деньги, подают и печенье, блины. Не все охотно принимают блины. Озорники, выйдя из избы, кладут на дверную скобку полученный блин. Его подхватывают собаки, до крови обрывая языки о холодное железо...

Понял, что мне напоминает казус с чудесным утроением кандидата Бориса Вишневского:

Вывел царь трех девиц — одна в одну и лицом, и ростом, и волосом. Иван гостиный сын увидал, что одна платочком махнула, схватил ее за руку: «Вот моя невеста!»

Заметил, что некоторые персонажи русских народных сказок ведут себя как типичные такие программисты из анекдотов. Вот, например:

«Ну, Иванко Медведко,— говорит мужик,— поди на задний двор да заколи овцу; надо про вас обед сготовить».— «А котору заколоть?» — «Ну хоть ту, что на тебя глядеть станет». Иванко Медведко взял нож, отправился на задний двор и только скричал овцам — как все овцы на него и уставились. Медведко тотчас всех переколол, поснимал с них шкурки и пошел спросить: куда прибрать мясо и шкуры? «Как? — заревел на него мужик.— Я тебе велел заколоть одну овцу, а ты всех перерезал!» — «Нет, батька! Ты велел мне ту заколоть, которая на меня взглянет; я на задний двор — они все до единой так на меня и уставились; вольно ж им было на меня глазеть!» — «Экой разумник! Ступай же, снеси все мясо и шкуры в амбар, а ночью покарауль дверь у амбара-то, как бы воры не украли да собаки не съели!» — «Хорошо, покараулю».

Как нарочно, в ту самую ночь собралась гроза, и полил сильный дождь. Иванко Медведко выломил у амбара дверь, унес ее в баню и остался там ночевать. Время было темное, ворам сподручное; амбар открыт, караула нет — бери, что хочешь! Поутру проснулся мужик, пошел посмотреть: все ли цело? Как есть ничего не осталось: что собаки съели, а что воры покрали. Стал он искать сторожа, нашел его в бане и принялся ругать пуще прежнего. «Ах, батька! Чем же я виноват? — сказал Иванко Медведко. — Сам ты велел дверь караулить — я дверь и караулил: вот она! Ни воры не украли, ни собаки не съели!»

пистюк, обычно мн. пистюки. Бесы – духи-помощники колдуна.
[У колдунов помощники какие-то есть? Как они называются?] Да, да, кутьки называются. У кого птички, у кого лягушки, у кого маленькие такие вот пистюки летают. [А что за «пистюки»?] Ну, человечки. Они велят робить. Без дела ты не буэшь сидеть! Они, знашь, какие работяшшые, кутьки.
***
иванушки. Обобщенное имя бесов – духов-помощников колдуна.
Вот они и портят человека-то, и порчу садят. У меня дак две порчи было. Кто его знат, зачем они садят. Куда-то им чертей-то девать? У её же черти, эти как иванушки, маленькие... Колдунам черти помогают, конечно. А бог знат, откуда они этих чертей берут, етих иванушков откуда они берут, кто его знат!?
***
Был злостный колдун. У него дочь была Катя. У него туесок был. И все колдунские иванушки у него лежали в туеске. А иванушки-то – это колдунские приспособления. И вот Катя говорит подругам: «Пойдёмте, у нас у тяти в голбце маленькие котята пишшат». Им-то, родным, они котятами казались. Отец с матерью в это время в лесу были. Достали девочки туесок, а в нём не котята, а рыбья чешуя, пишшыт и пишшыт. Хотели достать её. Только подносят кверху, а она опять вниз падает, они её достать-то не могут. Вот какая нечистая сила, не могли ни одну чешуенку достать. Иванушки-то сообщили тяте, что что-то случилось, он прибежал домой. Он девок-то всех в окно выкинул, а дочь свою избил.
***
козютка, обычно мн. козютки. Облик насекомых, похожих на муравьев, который могут принимать бесы – духи-помощники колдуна.
У нас в деревне там была старушка одна. Про её говорили, что она колдунья, что она знает, что у неё есть эти насекомые. Сидим мы, значит, с подругой Катей, на поляночке под черёмухой, играем с её внучками. Играли, и вдруг стала куча ос. А тут они, главно, никуда не летят, а вот так вот, как мураши, друг на дружку лезут. Ну, как мураши на муравьишшэ. Ну, кучка-то маленькая была, небольшая, даже половины спичечного коробка не наберёшь. Старуха нам и говорит: «Девки, топчите их, топчите». Я Кате шёпотом говорю: «Это у неё козютки». У матерей-то слыхали, что она колдунья. Мы не стали топтать-то, это козютки у неё были. А куда они потом девалися, я не знаю. Но топтать-то их не стали, {хотя} она нас заставляла топтать. Истоптали бы, тогда нас обеих давно уж не было бы в живых.
***
Один колдун рассказывал: мухи у них в туеске берестяном с квасом. Они им потом имена дают, и они летят по приказу. Он, Егорка, тоже мухой залетел к матери. И там вырос, укоренился полностью, кровеносными сосудами всеми завладел. Он так выйти не мог. Это только попы могут убрать, а лекаря – нет.
***
Колдуны-те чертей кормят. Я ещё маленькая была, с ребятами в окно подглядывала. Налепят они много пельменей и отец их Трофимов перву тарелку покладёт и в голбец несёт. С чего вот это перву тарелку в голбец? Живёт у их кто тама? Это всё не просто так, люди-то они непростые. Отец в голбец спускался чертей кормил, вот кого. Их-то тожо кормить надо, поди.
***
У её кикимер в брюхе, икотка. Она падат, с её пот бежит, а икотка говорит чё попало.
***
У меня вот икот. Икоту вот, беса пустили. Дак у меня мухой залетела в нос. По ветру пустили. [А почему вы решили, что это «икота»?] Ну дак чё, ведь знаю я. Блёвала до тех пор, что у меня глаза запухли. [И потом она вылетела?] Она у меня это, в горле долго сидела. Она в нос и в горло. [И она вам мешала?] Как не мешала, блёвала дак. Выблёвать не могла. Если она пущенная дак. Сейцяс вот болею из-за этой заразы. То она у меня руку отнимет, то че-нинабудь.

Английская версия сказки, из книги The Sackfull of News – Some Lyes and some Truths, 1640 года издания:

There was a fryer in London which did use to goe often to the house of an old woman, but ever when he came to her house she hid away all the meate she had.
On a time this Fryer came to her house bringing certain companie with him, and demaunded of the wife if she had any meat?
And she said nay.
Well, quoth the fryer, have you not a whetstone?
Yea, quoth the woman, what will you do with it?
Mary, qd he, I would make meate thereof.
Then she brought the whetstone.
He asked her likewise if she had not a frying pan?
Yea, said she; but what the divell will you do therewith?
Mary, said the Fryer you shall see by and by what I will doe with it.
And when he had the pan, he set it on the fire, and put the whetstone therein.
Cocks body, said the woman, you will burn the pan.
No, no, quod the fryer; if you will give me some eggs it will not burn at all.
But she would have had the pan from him when that she saw it was in danger; yet he would not let her, but still urged her to fetch him some eggs, which she did.
Tush! said the Fryer, here are not enow: go fetch me ten or twelve.
So the good wife was constrayned to fetch more for feare lest the pan should burn: and when he had them he put them in the pan.
Now, qd he, if you have no butter the pan will burn and the eggs to[o].
So the good wife being very loth to have her pan burnt and her egges lost, she fetcht him a dish of butter, the which he put into the pan, and made good meate thereof, and brought it to the table, saying much good may it doe you, my masters; now may you say you have eaten of a buttered whetstone.
Whereat all the company laughed, but the woman was exceeding angrie because the Fryer had subtilly beguiled her of her meate.

(Цитирую отсюда, более читабельный pdf есть там же, да и вообще там кладези, залежи и россыпи.)

Текст был мне понятен, за исключением трех слов/выражений, а именно: whetstone - точильный камень, оселок; meat, употребленное здесь в устаревшем значении "пища, еда" (откуда sweetmeat, meat and drink); cock's body - очевидно, искаженное русское "Господи!" (шутка, конечно, хотя и не далекая от правды: на самом деле это эвфемизированное (by) God's body, т.е. "ей-богу").
Ну и заодно выяснилось, что в европейской традиции этот сюжет известен как "суп из камня".

Г. Г. Маркес, перевод М. Былинкиной:

В это же самое время в Макондо Урсула подошла к печи и открыла крышку на кастрюле с молоком, недоумевая, почему молоко так долго не закипает. Кастрюля кишела червями.
— Аурелиано убили! — вскрикнула она.

Оригинал:

A esa hora, en Macondo, Úrsula destapó la olla de la leche en el fogón, extrañada de que se demorara tanto para hervir, y la encontró llena de gusanos.
—¡Han matado a Aureliano! —exclamó.

Л. Леви-Брюль, "Сверхъестественное в первобытном мышлении":

"Несколько времени спустя произошло странное событие. Моя мать велела изжарить моржовый бок, и вот, когда она принялась есть жаркое, кость, которую она держала в руке, издала звук. Она так испугалась, что сейчас же перестала есть и бросила кость на землю. Я вспоминаю, как лицо ее стало совершенно белым. Она воскликнула: "Что-то случилось с моим сыном." И это было верно". Несколько позже она узнала, что сын ее умер.

( Read more... )

Из сборника "Фольклор Тверской губернии":

Как справлялся чарь Ляксандра
Свою армию смотреть.
Обящался наш Ляксандра
К Рожаству домой прибыть.
Рожаство праздник приходит,
Александры домой нет.
Яво маминька родная
Стосковалася на нем, на сыночке на своем.
День тоскует, ночь не спит,
Все в окошечко смотрит.
Пойду выйду на ту башню,
Которая выше всех.
Как на Питерской-Московской
Молодой кульер бежит.
— И, кульерчик, и, голубчик,
Ты куда скоро спяшишь?
— Я бегу ли и спяшу ли,
От Ляксандры весть нясу.
Скидавай-ка, мать чаревна,
Цветное платьица с сябе,
Надевай-ка, мать чаревна,
Черный травиль на сябе.
Помер, помер чарь Ляксандра,
В Таганроге жись скончал.

(Текст по ссылке немного искажен, поэтому при цитировании я его ненаучно подправил; другой вариант см. здесь)

В Южном Таджикистане исследователями отмечен своеобразный обычай устройства прижизненных поминок, известный многим народам.

Пo моим материалам, в Файзабаде, Душанбе еще и сегодня некоторые старые люди, независимо от пола, в возрасте от 60 до 70 лет (женщины иногда и раньше) при жизни справляют по себе поминки, причем весь ритуал проводят, как по действительно умершему.

Отметивший по себе поминки приравнивается к умершим. Человек, совершивший прижизненные поминки, пользуется авторитетом, уважением людей. К его словам прислушиваются, его наделяют сверхъестественной силой. Например, считают, что дыхание такого человека чистое, хорошее, способно не только облегчить страдания больного, но и излечить.

Как видно из изложенного, совершившего поминки при жизни наделяют положительными качествами. Он занимает почетное положение в обществе и в потустороннем мире. Ho, несмотря на привилегии, не все старые люди стремятся справить по себе поминки. Информаторы объясняют это ограничениями, которые следует соблюдать отметившему поминки. По сути дела, человек должен отказаться от всех земных радостей и довольствоваться малым (хлеб, вода), стараться жить замкнуто. Нарушение перечисленных ограничений может вызвать насмешки окружающих и якобы возмездие всевышнего.

Будучи в сознании, умирающий прощается с близкими, делает распоряжения, которые воспринимаются как завещание. Мать обязательно прощает своим детям грудное молоко, которым их вскормила. Пo народным представлениям, страшным заклятием считают, если разгневанная мать произнесет "Не прощу тебе молока! Пусть мое белое молоко ослепит тебя!"

( Read more... )

Процедуру обручения с деревом устраивали женщине, четырежды ставшей вдовой. Как и при нормальной свадьбе, мулла вечером в присутствии двух свидетелей обручал ее с туркестанской ивой. Вместо дерева согласие давал сидящий рядом с ним мужчина-свидетель. Примечательно, что процедуру обручения с деревом повторяли до тех пор, пока не добивались желаемого, т. е. пока дерево не засыхало, так как только после смерти дерева-мужа женщина могла еще раз выйти замуж. В подобной ситуации, по свидетельству А. 3. Розенфельд, в Вахане жених-вдовец также выходил во двор и обнимал дерево; по моим же материалам, он сжигал свои старые штаны.

(источник тот же)

Население частую смерть приписывает тому, что последний умерший жует саван или тянет ртом саван. Бывали случаи, когда разрывали могилу для того, чтобы расправить саван или положить в рот камешек, а если это не помогало, то череп покойника разбивали, вбивая сквозь него кол в землю; топором разрубали весь труп и в крайне тяжелых случаях (если смертность не прекращалась долгое время) покойника вынимали из могилы и выбрасывали в воду.

(отсюда)

Наткнулся в сети на нетривиальную дискуссию.

В известном сборнике Афанасьева помимо прочего есть сказка о Бухтане Бухтановиче, которая начинается так:

В некотором царстве, в некотором государстве живал-бывал некто Бухтан Бухтанович; у Бухтана Бухтановича была выстроена среди поля печь на столбах. Он лежит на печи по полулокоть в тараканьем молоке.

Последняя фраза стала относительно известной, так как некоторые современные писатели стали эксплуатировать её как средство стилизации под кондовый русский (и не только) фольклор. Вот одна итальянка и спрашивает:

I am very intrigued by this expression as we have nothing similar. Does anybody know where the idea of "cockroach milk" came from?
Is it true, as I found through other researches, that in Russia traditionally cockroaches (tarakan) are considered lucky animals, and almost domestic animals?
I have read on a site that traditionally when Russian people changed home they bought their tarakans with them!

Россияне отвечают:

Seems, it's mean the following: Bukhtan (hero) has everything he needs in big amounts. The cockroach milk means very rare thing in very small amounts (one can imagine, how much milk the cockroach can give), but Bukhtan puts his arms into this milk to elbows (very big amount!).
***
I am sorry but when I read «тараканье молоко» in the given context the first thing that comes to mind - the hero of the folk tale is so lazy that he lies in "cockroach faeces".
***
Talking about impressions, indeed, it seems that the hero would be more likely to end up lying in faeces rather than milk after lying for such a long time.
On the other hand, it comes to my mind that folk tales that mention ancient times (ancient even for the narrator of the folk tale) sometimes say that these times were so paradise-like or strange that many things were the other way round (like birds swimming and fishes singing, etc). I think you can find examples of this in folk tales of various countries. So this hero could be the case: instead of ending up lying in faeces, he ends up in milk

Первое объяснение можно смело отбросить, так как тараканы никакого молока, естественно, не выделяют.

Более того, эта таинственная субстанция (в отличие от, например, молока птичьего) вообще более нигде в русском фольклоре не упоминается, поэтому версия эвфемизации (или искажения текста при записи) представляется мне более убедительной, но для её подтверждения нужно найти примеры употребления фраз типа "тараканье говно" в схожем контексте, что сделать мне пока не удалось.

P. S. Нагуглилось, что в природе всё же есть живородящие (ну, почти) тараканы, которые действительно выделяют для вскармливания своих личинок какую-то секрецию, условно называемую cockroach milk, но живут эти виды далеко от России и к Бухтану Бухтановичу, стало быть, никакого отношения не имеют.