Из
письма А. С. Пушкина П. Б. Мансурову:
Исторически буду говорить тебе о наших. Всё идет по-прежнему; шампанское, слава богу, здорово — актрисы также — то пьется, а те ебутся — аминь, аминь. Так и должно. У Юрьева хуерик, слава богу, здоров — у меня открывается маленький; и то хорошо.
И далее —
Tolstoy болен — не скажу чем — у меня и так уже много хуериков в моем письме.
Что это еще за
хуерик? В печатных изданиях вместо этого слова (как и вместо других вульгаризмов) стояли ханжеские прочерки или отточия (даже без первой буквы, так что читатель мог подумать
бог хуй знает что): начальство решило, что холопам незачем знать, что
ихнее всё виртуозно владело и матерным регистром языка. Сегодня с полным списком примеров пушкинского мата можно ознакомиться, например,
здесь.
Возвращаясь к
хуерику: нагуглилась
статья "О некоторых терминах наивной венерологии от Пушкина до Бодуэна", авторы Н. И. Киреев и И. А. Сапогов. И вот что они там пишут:
Среди множества образцов обсценной лексики, включенных И. А. Бодуэном де Куртенэ в третье издание словаря Даля с пометой «вульг.», есть и загадочное слово хуерúк, хуйрúк, объясненное редактором как «трипер» (Даль IV, стлб. 2144), т. е. гонорея.
Дальше приводятся примеры употребления:
— в лечебнике XVII века из бывшего собрания Патриаршьей библиотеки: глава 341, указъ какъ лечити хуярыкъ — в качестве лечения предлагается парити хуярыкъ некоторой смесью;
— в скорописном лечебнике XVII века из собрания В. М. Ундольского: глава о хуярыке, болѣзнь хуярычнаѧ — предлагается ѕеліемь щепотным парити;
— в оде «Приапу» по списку XVIII века из собрания Н. В. Скородумова: Старик, к ногам Приапа пад, / Не слезы, кровь льет с хуерыком, / Столь щедрости его был рад, / Что, встав в восторге превеликом…, Тем страждет плешь [= glans penis] моя от ран, / С тех пор блюю я хуерыком; / Сей ясен правды знак мне дан, /Что я в труде был превеликом…
Во втором издании словаря (Лексиконъ 1782, 631) в качестве перевода дается уже «гоноррея, бѣлая грыжа, перелой», а слово «хуерыкъ» не приводится. Это может быть связано с известным процессом изгнания подобной лексики из литературного языка, происходившим в XVIII веке (ср. Пильщиков 2021).
— в «эпитафии», фигурирующей во многих списках: Нещасной здесь лежитъ хуй бедной горемыка / отъ лютаго кой жизнь окончилъ хуерыка;
— в трех письмах А. С. Пушкина в 1819–1825 годах:
— в письме к П. Б. Мансурову от 27 октября 1819 года: (см. выше);
— в письме к П. А. Вяземскому от начала декабря 1823 года: Язвительные лобзания напоминают тебе твои хуерики;
— в письме к нему же от 10 августа 1825 года: Какова наша текучая словесность? настоящий хуерик!
— в рукописном собрании поговорок второй половины XIX века, предположительно восходящем к В. И. Далю: при несчастьи и отъ родной матушки хуерикъ получишь;
<...>
Вероятно, когда эпистолярное наследие XVIII–XIX веков и архивные порнографические сочинения продолжат издаваться без купюр, мы получим в распоряжение больше употреблений и сможем определеннее судить о семантике и распространении вариантов этого забытого слова, однако и сейчас можно сделать некоторые наблюдения.
Приведенные выше цитаты (в т. ч. и свободное употребление во множественном числе) наводят на мысль, что в действительности это слово означало не столько саму болезнь (вопреки толкованию Бодуэна, разошедшемуся по позднейшим словарям), сколько ее зримые симптомы. Это не укрылось от внимания А. А. Илюшина, который прокомментировал слово так: «имеются в виду гнойные выделения при венерическом заболевании».
Написание с -ри- ограничивается Пушкиным и Бодуэном, а приведенный последним вариант хуйрик вообще нигде в доступных нам источниках не фиксируется. Хуярык упоминается как старое название гонореи (Груздев 1946, 45–46), но другие варианты там не приводятся.
Современным носителям языка это слово, по-видимому, неизвестно. Флегон пометил его как устаревшее; согласно (Осипов 1991, 33), оно «перестало употребляться», чему вторит Розинер (1998, 191).
Затем авторы в поисках этимологии слова начинают гадать на кофейной гуще:
Мы предполагаем, что здесь может быть представлен другой общеславянский глагольный корень, а именно -рыг-. Семантически это вполне вероятно: идеи выделений и истечения часто лежат в основе названий гонореи в разных языках, ср. хотя бы этимологию слова триппер (к ср.-нем. диал. trippen ‘капать’, см. Аникин XI, 210) и самого слова гонорея (букв. ‘семятечение’). Если принять наше предположение, что хуерык означает скорее наблюдаемые проявления болезни, то это вполне согласуется с предлагаемой этимологией как в отношении семантики, так и в отношении словообразовательной структуры композита. Ср. особенно фрагмент из «Девичьей игрушки»: блюю я хуерыком – отметим, что рыгать и блевать очень близки по смыслу, а контекст подразумевает, что интересующее нас слово означает именно выделения, а не болезнь.
Уязвимое место этой гипотезы состоит в том, что ожидаемого варианта *хуерыг, насколько нам известно, не засвидетельствовано. Однако у глагола рыгать ‘отрыгивать’ фиксируется вариант рыкать с производным рыкнуть(ся) – не очень широко, но надежно.
Потом они и вовсе ни к селу ни к городу приплетают
хуерыгу (слово явно позднейшего происхождения), поднимая попутно важную научную проблему:
Остается неясно, связано ли хуерыга в «предметном» значении с синонимичным хуергá.
Впрочем, они и сами признаются, что
Постулируемая картина носит довольно спекулятивный характер.
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
