siticen

Третьего дня чествовали Бальмонта, к[оторый] приехал "на гастроли" к нам. Был Сологуб, Гумилев и много прочих. К утру Бальмонт напился пьян, сел подле Ахматовой и стал с нею о чем-то говорить. В это время к нему подошел Морозов (сын пушкинианца) и стал говорить комплименты. Бальмонт с перепою не разобрал, в чем дело и заорал: "Убрать эту рожу!" Тогда Морозов обозлился, схватил стакан с вином и швырнул в К. Д. Этот вскочил, но был сбит с ног Морозовым. Пошла драка. Ахматова бьется в истерике, Гумилев стоит в стороне, а все остальные избивают Морозова. Драка была убийственная. Все были пьяны и били без разбору друг дружку смертным боем. Все это так ужасно и кошмарно, что я, по крайней мере лично, не пойду больше в этот (pardonnez moi le mot) бардак.

(Подробности и другие версии см. здесь.)

В новой (и в общем уже третьей!) биографии Хармса автор (некто Максим Гуреев) пишет про будущего писателя:
"Дома он много читал, неплохо владел английским языком, музицировал и даже пытался заниматься сочинительством".
Второе утверждение кажется мне безосновательным, и вот почему.
В "Неизданном Хармсе" приводится следующий "фрагмент перевода с английского языка неизвестного произведения", предположительно 1933 года:

Опасное приключение

Три или четыре мальчика стояли в канале под большим натуральным мостом в Вирджинии. Они видели сотни имeн вырезанных на известняковых подпорах, и решили присоединить свои к этому числу. Это сделало, что один из них был охватан (sic!) сумасшедшим стремлением вырезать своe имя выше чем самое высокое там! Его товарищи пытались отговорить его от предприятия, такого опасного подвига, но ни к чему. Он дикий, опрометчивый юнец; и боясь, чтобы не подумали, что он трус, он высекает свой путь дальше и дальше (up and up) в известняковой скале, пока он может слышать голоса, но не слова объятых ужасом его товарищей по игре.

Мне удалось разыскать оригинал:

A PERILOUS ADVENTURE

Three or four lads are standing in the channel below the great Natural Bridge of Virginia. They see hundreds of names carved in the limestone buttresses, and resolve to add theirs to the number. This done, one of them is seized with the mad ambition of carving his name higher than the highest there! His companions try to dissuade him from attempting so dangerous a feat, but in vain. He is a wild, reckless youth; and afraid now to yield, lest he should be thought a coward, he carves his way up and up the limestone rock, till he can hear the voices, but not the words of his terror-stricken playmates.

Автор — Elihu Burritt, тексты которого, по-видимому, часто печатались в хрестоматиях для изучающих английский язык.
Как можно судить, перевод Хармса — неуклюжий буквалистский подстрочник уровня школьника-троечника, напрочь игнорирующий фразеологию, грамматику, синтаксис и самый дух языка. Если бы он знал английский в юности, то, очевидно, не стал бы в более зрелом возрасте переводить "this done" как "это сделало, что", даже и с учетом последующей редактуры.

Из письма А.П. Чехова А.С. Суворину от 29 августа 1888:

Вчера прочел в письме ужасную новость. Сын покойного А.Н. Островского накануне своей свадьбы умер от дифтерита; его невеста после похорон отравилась карболовой кислотой; брат невесты упал с лошади и расшибся.

Примерно так оно все и было, но воспринимать этот пассаж всерьез после Гашека и Хармса у меня лично как-то не получается.
Сам же Чехов узнал обо всех этих ужасах из письма А.Н. Плещеева от 19 августа того же года:

Сын драматурга Островского, только что кончивший курс в университете и собиравшийся в августе жениться на девушке, с которой рос вместе и в которую давно влюблен был (Кашперовой), чуть не накануне свадьбы занемогает дифтеритом и умирает; а она, схоронив его, отравляется карболкой. Ее перевезли в больницу и кое-как спасли. Одновременно с этим брат ее, офицер, славный парень, товарищ детства моих сыновей, упал вместе с лошадью и расшибся. Хотя сотрясения мозга, кажется, нет, но все-таки это даром не обойдется. Недурно положение родителей, у которых в этом году только умер взрослый сын, перед тем сошедший с ума, тоже офицер!
Действительно есть семьи, над которыми тяготеет что-то роковое.

Тут даже хармсовская "мораль" есть в конце. Такой вот непреднамеренный юмор.