Дорогой, многоуважаемый стол!

В своей автобиографической книге "A Roving Commission: My Early Life" Уинстон Черчилль описывает свой первый в жизни урок латыни: учитель, ничего не объясняя, дал ученику зазубрить таблицу склонения слова mensa в единственном числе, вслед за чем последовал такой диалог.

   'What does it mean, sir?'
    'It means what it says. Mensa, a table. Mensa is a noun of the first declension. There are five declensions. You have learnt the singular of the first declension.'
    'But,' I repeated, 'what does it mean?'
    'Mensa means a table,' he answered.
    'Then why does mensa also mean O table,' I enquired, 'and what does O table mean?'
    'Mensa, O table, is the vocative case,' he replied.
    'But why O table?' I persisted in genuine curiosity.
    'O table, you would use that in addressing a table, in invoking a table.' And then seeing he was not carrying me with him, 'You would use it in speaking to a table.'
    'But I never do,' I blurted out in honest amazement.
    'If you are impertinent, you will be punished, and punished, let me tell you, very severely,' was his conclusive rejoinder.

Прочитав это, я подумал, что вот в русской литературе менсальные инвокации не такая уж и редкость. Приведу несколько примеров.
В. Ф. Одоевский, "Княжна Мими" (1834):

О круглый семейный стол! Свидетель домашних тайн! Чего тебе не вверяли? Чего ты не знаешь? Если б к твоим четырем ногам прибавить голову, ты бы сравнялся даже с нашими глубокомысленными описателями нравов, которые столь верно и резко нападают на недоступное им общество и которым я столь тщетно подражать стараюсь.

Д. И. Хармс, 1931:

Здравствуй, стол.
Ты много лет поддерживал мою лампу и книгу,
А также разноцветные котлеты.
Я под* тобой ходил, не нагибая головы,
Собирая подушечки мыслительных коровок**.
Безумный! Что тебя толкнуло
Все сбросить на пол,
Что человек доверил твоему благоразумию?
Постой, деревянный негодяй!***

Ну и цветаевское "Мой письменный верный стол! / Спасибо за то, что шёл" и т. д. (1933) известно, наверное,  всем.

Все это Черчилль, по понятным причинам, читать не мог. Но неужели он и Кэрролла не читал? Ведь Алиса, выбирая правильный способ обращения к мыши ("O Mouse!"), руководствовалась как раз латинской грамматикой брата, забыть этот эпизод невозможно.

По-видимому, для англоговорящих сама концепция вокатива, особого звательного падежа, представляет определенную проблему. Нам же, славяноязычным прирожденным деклинаторам, латынь со всеми ее падежами как родная (ну, почти).

В общем, древними языками Черчилль так и не овладел и, в том числе по этой причине, не мог поступить в Оксфорд: "I must pass examinations not only in Latin, but even in Greek. I could not contemplate toiling at Greek irregular verbs after having commanded British regular troops."

____________
* Разночтение: над.
** Разночтение: коробок.
*** Пунктуация и расстановка прописных букв моя. А прилично изданного Хармса нам в этой жизни уже, видимо, не дождаться...