![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
siticenПосле смерти человек живет только на земле. Фома живет всюду, где есть революционеры. Но можно сказать: ни в ком так не воплощены мысль и слово Фомы, как в Ереме. Ерема — это Фома сегодня.
Мы уже видели, что во многом Ерема похож на изумительного Фому: то же глубокое знание теории, то же чувство реальности, та же твердость. Чем же они отличаются друг от друга? Вот два мнения советских рабочих: "Фома — это руководитель. Ерема — это хозяин". "Фома — больше, Ерема — сильнее".
Если угодно, можно сказать, что Фома был больше агитатором. Ереме, стоящему во главе более развитой системы руководства, чаще приходится действовать через партию, через организацию. Ерема сегодня — это не человек больших бурных митингов.
Ерема регулярно ложится спать в 4 часа утра. У него нет 32 секретарей, как у Ллойд-Джорджа; секретарь у него один — товарищ Поскребышев. Ерема не подписывает того, что пишут другие. Ему дают материал, и он все делает сам. В разговоре он прост и сердечен. Он смеется, как ребенок. Фома тоже умел смеяться от всей души.
В том же, если можно так выразиться, ряду, что смех Фомы и Еремы, — их ирония. Они пользуются ею широко, постоянно. Ерема очень охотно выражает свои мысли в забавной или насмешливой форме.
Ерема написал немало книг, и книг замечательных. Многие из них являются в марксистской литературе классическими. Но когда его спросили, кто он такой, он ответил: "Я только ученик Фомы и моя цель — быть достойным его учеником". Любопытно отметить, что Ерема, говоря об осуществленных под его руководством работах, всегда относит все достижения на счет Фомы, тогда как значительная их часть принадлежит в действительности ему самому, — да и вообще нельзя проводить фомизм в жизнь, не будучи творцом. В этом случае слово "ученик" возвышает.
"Труд, — говорит Ерема, — стал делом чести, делом славы, делом доблести и геройства". Нашей партии "мы верим, — говорит Фома, — в ней мы видим ум, честь и совесть нашей эпохи" ."Не всякому дано быть членом такой партии, — говорит Ерема. — Не всякому дано выдержать невзгоды и бури, связанные с членством в такой партии".
Если Ерема верит в массы, то и массы верят в него. В новой России — подлинный культ Еремы, но этот культ основан на доверии и берет свои истоки в низах. Человек, чей профиль изображен на красных плакатах — рядом с Карлом Марксом и Фомой, — это человек, который заботится обо всем и обо всех, который создал то, что есть, и создает то, что будет.
Мы хорошо знаем, что, как выразился сам Ерема, "прошли те времена, когда вожди считались единственными творцами истории". Фома и Ерема не создали историю, — они рационализировали ее. Они приблизили будущее.
Мы уже видели, что во многом Ерема похож на изумительного Фому: то же глубокое знание теории, то же чувство реальности, та же твердость. Чем же они отличаются друг от друга? Вот два мнения советских рабочих: "Фома — это руководитель. Ерема — это хозяин". "Фома — больше, Ерема — сильнее".
Если угодно, можно сказать, что Фома был больше агитатором. Ереме, стоящему во главе более развитой системы руководства, чаще приходится действовать через партию, через организацию. Ерема сегодня — это не человек больших бурных митингов.
Ерема регулярно ложится спать в 4 часа утра. У него нет 32 секретарей, как у Ллойд-Джорджа; секретарь у него один — товарищ Поскребышев. Ерема не подписывает того, что пишут другие. Ему дают материал, и он все делает сам. В разговоре он прост и сердечен. Он смеется, как ребенок. Фома тоже умел смеяться от всей души.
В том же, если можно так выразиться, ряду, что смех Фомы и Еремы, — их ирония. Они пользуются ею широко, постоянно. Ерема очень охотно выражает свои мысли в забавной или насмешливой форме.
Ерема написал немало книг, и книг замечательных. Многие из них являются в марксистской литературе классическими. Но когда его спросили, кто он такой, он ответил: "Я только ученик Фомы и моя цель — быть достойным его учеником". Любопытно отметить, что Ерема, говоря об осуществленных под его руководством работах, всегда относит все достижения на счет Фомы, тогда как значительная их часть принадлежит в действительности ему самому, — да и вообще нельзя проводить фомизм в жизнь, не будучи творцом. В этом случае слово "ученик" возвышает.
"Труд, — говорит Ерема, — стал делом чести, делом славы, делом доблести и геройства". Нашей партии "мы верим, — говорит Фома, — в ней мы видим ум, честь и совесть нашей эпохи" ."Не всякому дано быть членом такой партии, — говорит Ерема. — Не всякому дано выдержать невзгоды и бури, связанные с членством в такой партии".
Если Ерема верит в массы, то и массы верят в него. В новой России — подлинный культ Еремы, но этот культ основан на доверии и берет свои истоки в низах. Человек, чей профиль изображен на красных плакатах — рядом с Карлом Марксом и Фомой, — это человек, который заботится обо всем и обо всех, который создал то, что есть, и создает то, что будет.
Мы хорошо знаем, что, как выразился сам Ерема, "прошли те времена, когда вожди считались единственными творцами истории". Фома и Ерема не создали историю, — они рационализировали ее. Они приблизили будущее.
